IMPROVISATION 30 (окончание)

"CODA"

9

                      Генерал остался в городе ещё на несколько дней. Нужно было подобрать все хвосты по делу и решить кое-какие вопросы по имуществу Арсена. Из наследников оставался только он один. Не смотря на потерю дачи в собственности брата, как оказалось, осталось немало средств и активов.

Следствие шло своим чередом. Сложностей не возникало. Арестованные по делу, охотно шли на сотрудничество со следствием. Время сожалений и укоров осталось позади. Каждый из фигурантов понимал степень ответственности.

С Вельчинским Виталием было предельно понятно – исполнитель, умудрившийся ко всему прочему повесить на себя ещё два трупа. В связи с этим следствию пришлось объединить три преступления в одно.

С Боревским Стасом предстояло определиться только в одном: - кто организатор преступления. Ввиду отсутствия основного фигуранта: - Азаровой Анны погибшей на пожаре, Стасу ничего не оставалось, как перевести всю тяжесть преступления на Анну. Он являлся лишь слепым, влюблённым по уши исполнителем коварного замысла неверной жены Арсена.

- Нет человека, нет проблем. Да, какая разница сейчас для Анны, её всё равно не вернёшь. – Именно так, успокаивал себя Стас.

Проблема с пистолетом, таким же образом переложилась «на плечи» Анны.

- Где она его раздобыла, как и за сколько – он не знает и знать не может. Он только передал его в руки Вельчинского.  – Этого отрицать не было никакого смысла. На очной ставке Виталий припомнил всё поминутно. Таким образом он вывел Шурика из материалов дела.

По настоянию Артемьева, Стоякову пришлось вывести из следствия все упоминания о Ерёмине. Вельчинский находился в Украине по личным делам, не выполняя никаких чужих поручений. На этот шаг Виталий пошёл без лишних уговоров, понимая, если всплывут амфитамины, его без того тяжёлое положение усугубится.

Вельчинского отправляли в Гомель, чтобы полностью закрыть ещё один эпизод этого дела.

Следственных экспериментов хватило и в городе, по бомжу и Арсену.

Прошло ещё четыре месяца.

Арестованные свыклись со своим заключением.

Виталий тешил себя надеждой, что шансы остаются. Можно подавать апелляционные заявления в высшие инстанции, этим оттянуть приговор.

- А там, посмотрим. Может, какой закон об отмене высшей меры, может ещё что-нибудь… – Эти мысли, каждый раз, перед сном, давали ему надежду, а она, как известно, умирает последней.

Стас, наоборот, ушёл в себя, ни с кем не разговаривал. Заметно осунулся и постарел. Ему не хотелось ничего!

Иногда во сне, к нему приходила Анна. Вид у неё всегда был радостный и весёлый. Визитёров с потустороннего мира, она не напоминала, напротив, она являлась в купальнике и широкополой шляпе в больших солнечных очках, стоящая на берегу океана, смотрящая в даль… вокруг бездна солнца и музыки…

Толян с Санькой были в курсе всех событий. В курс дел их ввёл Стояков, как и обещал. С местными авторитетами портить отношения ему не хотелось.

Друзья обо всём доложили Виктору Семёновичу. Старый вор внимательно выслушал, спросил об одном:

- Что с общаком? – Эта тема для «законника» была основной. Смену, Арсен «вырастил» достойную. Ребята его целиком устраивали, да и дела в их регионе пёрли в гору.

- Пока ничего, Сёмёныч, никаких следов! – Толян, смешно поднял широкие плечи, выражая недоумение.

- Ребятки ройте! Чувствует моё сердце, прикарманили наши денежки. Ничего, сколько верёвочке не виться… Найдём суку! – Семёныч нервно достал сигарету, последнее время он совсем не курил. Годы и здоровье давали о себе знать.

Посидев несколько минут, Семёныч продолжил:

- Что с этим недоношенным, душегубом? – Было ясно о ком речь, о Вельчинском.

- Решаем вопросы. – В разговор вступил Санёк. Эта часть была целиком и полностью на нём.

- Помощь нужна, выходы есть на попкарей? – Сдвинутые брови и орлиный нос, делали его похожим на грозного грифа.

- Может, подогрев нужен?

- Семёныч, справимся, дело чести! – Толян смотрел в глаза старому вору. В этом взгляде была уверенность и решимость.

- Не должна эта сука спокойно своего «маслёнка» свинцового дождаться! Так было у нас всегда! У них свой суд, у нас свой, праведный! – Виктор Семёныч встал, давая понять – аудиенция закончена.

- Хотите, оставайтесь на баньку, ребятки организуют. – Семёныч, снова превратился в добродушного старика.

- Спасибо, у нас ещё кой-какие дела. – Толян с Саньком попрощались.

- Давайте, соколы, дело молодое. С Богом!

10

                           Суд назначили на начало апреля. Материалы дела отдали для ознакомления арестованным. Адвокаты делали своё дело, внушая подзащитным, что сделают всё возможное и немного больше.

Жена Вельчинского, плотно занималась судьбой мужа. Исправно перечисляя деньги.

Стас, отказался от адвоката. Наталья несколько раз передавала передачи. Он сообщил ей, что помощи не ждёт. Она вольна распоряжаться своей жизнью, как захочет. Единственной просьбой было то, чтобы дочь не забывала о нём. Он, решит свою судьбу сам. За свои поступки нужно отвечать.

Суд, ввиду широкого общественного резонанса, как любят выражаться чинуши, было решено проводить в закрытом режиме.

На чтение материалов дела, ушло ещё несколько дней. Наконец суд заслушав сторону обвинения и защиты, обратился к арестованным:

- Гражданин Вельчинский, признаёте-ли вы себя виновным?

- Да, признаю. – Виталий стоял, склонив голову, не глядя никому в глаза. Опущенный к полу взгляд говорил о другом:

- Если бы представилась ещё одна возможность, я бы их снова грохнул!

- Гражданин Боревский, признаёте-ли вы себя виновным?

- Признаю. Прошу суд, отнестись снисходительно. – Стас смотрел в окно, сквозь решётку клетки. Было очевидно, соседство Виталия, на скамье подсудимых, вызывало в нём отвращение.

- Суд удаляется на совещание. – Если бы на судей надеть парики и разрумянить щёки, они бы стали похожими на Ломоносова. – Стас вспомнил школу и портрет учёного висевший над доской. От этого сравнения, он улыбнулся.

Виталик, из под лобья, посмотрел на подельника:

- Смешно ему… Конечно, «вышак» не маячит, так ржёт, доволен…

- Встать, суд идёт. – Монотонно объявила секретарь. – три «ломоносовых», одна женщина и двое мужчин, путаясь в судебных рясах, заняли места за столом.

Судья, женщина лет сорока, крупная и невыразительная, объявила:

- Признать виновными. – Перечислив статьи закона. Приговорить:

- Вельчинского Виталия Александровича к высшей мере наказания.

- Боревского Стаса Дмитриевича к одиннадцати годам заключения, с отбытием в колонии строгого режима.

Стас, не изменился в лице, отвёл глаза от окна и посмотрел в зал. На лицах присутствующих не отражалось ничего, пустота…

Виталик, тяжело опустился на скамью. Ему стало плохо, пол начал уходить из под ног, тошнота сдавила горло… Он вспомнил, как Санёк, совал в горло ему свой член и его рвало…

Стас посмотрел с высока на сидящего, когда-то самоуверенного бармена… Довольно жалкое зрелище. У ног приговорённого, стала растекаться жидкость, превращаясь в лужу.

- Обоссался, герой. – Ему стало жалко, этого сломленного человека. Он понял, что видит его в последний раз.

...После суда, время потекло монотонно и вяло. Стас сидел в ожидании отправки по этапу. Наступило какое-то облегчение. Мысль о том, что самое страшное и унизительное позади, согревало душу, вместе с апрельским солнцем.

- В конце концов, жизнь на этом не заканчивается. Когда он освободится, ему ещё не стукнет пятьдесят. Можно будет начать с чистого листа. Если повезёт – выйдет по условно досрочному, а это ещё меньше. Человек – такое создание, которое может адаптироваться в любой, даже самой не выносимой среде. Он – музыкант! Даже в самые тяжёлые времена истории, музыканты были отдельной кастой, существующей в своём, внутреннем мире. Этот мир уважали все, включая матёрых уголовников и явных отморозков. – Эти мысли скорее не успокаивали, а вселяли надежду, что этот кошмар когда-нибыдь закончится.

                   Адвокат Виталия, как и было запланировано, подал апелляцию.

- Главное выиграть время! – С этой мыслью Он засыпал и просыпался. Его держали в одиночке.

- Это хорошо. – размышлял Виталий – Здесь мне не страшен никто, не доберутся! – Месть со стороны братков, дело не шуточное.

Ещё до суда, во время прогулок, Он ловил на себе испепеляющие взгляды заключённых. Некоторые, не двусмысленными жестами, давали понять, что его ждёт.

Виталий старался гнать гнетущие мысли, но они, как назойливые насекомые, лезли в самые отдалённые клетки мозга.

Он снова занялся своим телом, изнуряя себя отжиманиями и тренингом.

- Меня никто и никогда, больше не застанет врасплох. Я буду готов всегда к любой неожиданности! – Эти мысли были всегда с ним, когда он боксировал со своей тенью, уходя от мнимых ударов и воображаемых захватов.

Если ночью не удавалось уснуть, Он отгонял страшные мысли, вспоминая минуты наслаждения, во время своих издевательств над беззащитными женщинами их трепет, слёзы, страдания… Его руки скользили под одеяло, Он предавался библейскому пороку…

…Охранники, во время вечерних обходов, заглядывали в глазок камеры. От их бдительного ока не ускользало ничего. Картина представшая перед ними не вызывала никаких чувств и сожалений.

- Пусть вдоволь подрочит, недолго осталось. – С кривой усмешкой, закрывали глазок, переходя к ночным секретам других заключённых…

…Артемьев уехал. Стояков продолжал рутинную работу. Персиков летал на крыльях, в одночасье став главным героем отдела. Документы на присвоение очередного звания подполковника – Стоякову и старшего лейтенанта – Персикову, находились на подписи в управлении.

…Этот весенний вечер был каким-то особенным. Запах весны не давал успокоиться даже в камере.

Виталий, проделав комплекс упражнений, готовился ко сну. Снова стали проплывать мысли о прошлом. Вспомнилась Анна. Запах её тела. Он постарался прогнать эти мысли, лишь из-за того, что в ситуации с Анной не он контролировал ситуацию. Она полностью подчинила Его своей воли, превратив в игрушку для удовлетворения своей страсти.

Незаметно Он провалился в сон…

В двери приоткрылся глазок, потом она без скрипа и стука открылась. В свете тусклой лампы к шконке проскользнули три фигуры. Дверь так же бесшумно закрылась за визитёрами. На секунду они остановились возле спящего, как бы следуя своему плану.

Подхватив под руки, стянули на пол камеры спящего Виталия. Самый крупный из нападающих – Толян, стал коленом на спину, придавив к полу тело Виталия. Второй – Лёха, навалился на ноги, не оставляя ни малейшего шанса на движение. Третий – это был Санёк, ловко заклеил рот скотчем, затем сделал тоже с руками, завернув за спину и ногами, на которых сидел Лёха.

Виталика, стреноженного, подхватив под руки усадили на шконку.

Широко раскрытыми глазами  не моргая, Он до смерти испуганный пытался понять в чём дело.

Толян держал за плечи, не давая приподняться. Санёк, больно взял за ухо, приблизился к его лицу. Взглянув в глаза прошипел:

- Зашхерился, сука! Решил что спрятался? Пуля для тебя будет большой роскошью, не надейся…

С этими словами, Санёк достал нож и разрезал майку, которая была на нём. Умелыми движениями, сделал из одежды скрутку, которая в мгновение обвилась вокруг шеи Виталика. В этот миг его тело парализовало, от страха смерти накачанные мышцы налились свинцом. Он был не в силах, что-либо противопоставить своим палачам…

Майка всё глубже врезалась в горло. Стало тяжело дышать. В висках застучало, казалось они вот вот лопнут. В глазах поплыли разноцветные круги. В этих кругах Он увидел размытое лицо. Он узнал – это был Арсен. ОН улыбался… Лицо начало размываться, пока не исчезло, потом всё погасло, никакого света в конце тоннеля, никакой длинной вращающейся трубы, никакого полёта… Темнота, темнота, темнота…

… Рот Виталика приоткрылся, оттуда показался распухший, начинающий синеть язык. Тело обмякло, напоминая мешок, который придерживал Толян.

- Готов сучонок.  – Довольная улыбка Санька, была заметна даже в полутьме.

- Чего так долго? – Полушёпотом пробасил Толян. – Навык потерял?

- Не-а. Хотел, чтоб помучился. Видал, как ножонками сучил. Не сразу сдох. Думаю, Арсена уже увидел, падла! – Санёк освободил шею от майки, перевязывая её к шконке. Всё нужно было представить, как самоубийство.

Разрезали скотч и сорвали ленту со рта. Тело уложили на шконку, придав естественный вид. Санёк снова нагнулся, как бы прислушиваясь, проверил пульс на шее…

- Всё, уехал! Арсен будет рад!

- Пора, отваливаем. – Лёха достал маленький, но яркий фонарь. Осмотрел внимательно камеру.

- Чисто. Уходим.

Дверь, как «Сезам» бесшумно открылась, выпуская «гостей»

По толу тёмным коридорам, друзей вывели во двор СИЗо. Там ждал тюремный УАЗик. На нём они покинули скорбное заведения, беспрепятственно проехав все кордоны.

…Холодное тело обнаружили утром. Вердикт тюремного врача не открывал ничего нового: - острая сердечная недостаточность…

О смерти Виталия, Стас узнал только на пересылке. Знакомый охранник, частый посетитель ресторана, шепнул:

- Кончился твой подельник. Не дождался. В камере.

Стас вопросительно посмотрел. Охранник всем видом показал, что больше добавить нечего.

- Может, так оно и лучше. – Стас был уверен – что не делается, то к лучшему…

Впереди были долгих одиннадцать лет… В голове промелькнули слова песни:

- «..сегодня в лагере справляли високосный, а у меня таких четыре впереди…» Стало грустно и тяжело, хотелось заплакать…