Мгновение шестнадцатое. Собачья Рожа.

…ИЗ ЖИЗНИ ЛАБУХА…

                                     Начало семидесятых. Время после горячих шестидесятых и не наступивших восьмидесятых, перестроечных. Светлое будущее ещё не достроено, а мрачное прошлое уже позади.

В наших горячих головах, кроме желания где-нибудь полабать, ничего путного не возникало. Если у кого-то в городе появлялась новая гитара или барабаны, либо ещё какая-нибудь музыкальная штучка – мы должны были её увидеть и подержать в руках.

Александр Иванович, в музыкальных кругах – Шурик, был человек многогранным и талантливым во всех отношениях. Нет, он не был эстрадником и почитателям Beatles & Rolling Stones, он был гениальным самородком - балалаечником от Бога.

Известным и знаменитым он был по ряду причин. Кроме своей гениальности в игре на исконно народном инструменте, Шурик был знаменит и тем, что в годы развитого социализма, умудрился попасть на страницы чрезвычайно популярного в стране рабочих и трудящихся журнала «Крокодил».

Карикатура изображала земноводного с вилами в руках, прижимающего к земле шанцевым инструментом, фигуру лысеющего и тучного мужчины с балалайкой в руке. Отдалённое сходство между карикатурой и Александром Иванычем, безусловно наблюдалось. Коротенькая подпись под рисунком гласила:

- «В Белорусской республике есть такие деятели от культуры, которые умудряются числиться на нескольких работах, затрачивая при этом на работу сорок восемь часов в сутки!»

Собственно так оно и было. Многие имели несколько трудовых книжек, которые успешно пылились во многих отделах кадров. Человек отправлялся на работу и оказывался сразу в четырёх местах. Шурик перещеголял всех, так как он оказывался сразу на шести работах, одновременно руководя шестью оркестрами народных инструментов, которые в те далёкие годы были очень популярны у молодёжи.

Такое повальное увлечение объяснялось довольно просто. Эпоха “Beatles” сказала своё веское слово. Попасть в кружок по обучению игре на гитаре было делом бесперспективным и довольно дорогим, т.к. эти уроки были в основном платные и подпольные. Балалайка и домра – инструменты рабоче-крестьянские, позволяющие освоить азы игры на струнном инструменте, а дальше – дело техники.

- От балалайки до гитары – один шаг! Впрочем, как и от саксофона до ножа… J

Александр Иванович был вхож и в более серьёзные круги. Эхо войны давало о себе знать.

В годы Великой и Отечественной, мальчик Саша, вместе с родителями бежал от войны в деревню. Уже тогда, будучи мальчишкой, он играл на балалайке так, что старики плакали от умиления.

Немецко-фашистский оккупант добрался и до глубинки. Когда немцы заняли деревню, в которой обосновался Саша с родителями, талант мальчишки не остался без внимания почитателей Вагнера и Баха.

Долгими зимними вечерами, после борьбы  с партизанами, Гансы, собирались у тёплой печурки с бутылью шнапса и самогона, в отсутствии наличия Frauen und junge Mädchen, заставляли мальчугана Сашку играть им на балалайке. Сашка сопротивлялся, как мог и плакал. Но, с силой не поспоришь, да и после очередного выступления, получал свой гонорар, принося домой голодным братьям и сестрёнкам полную за пазуху еды.

Так продолжалось до прихода армии освободителей.

Как и следовало ожидать, нашлись «добрые люди» кладанувшие Сашку, куда следует.

В НКВД долго не чикались и впаяли двенадцати летнему Сашку четвертной, чего мелочиться с «врагами  трудового народа, прихвостнями» захватчиков.

Вот так Александр Иванович попал на зону, вместе с взрослыми «предателями Родины».

Срок он оттянул почти полностью, выйдя на свободу по амнистии в пятьдесят восьмом.

В последствии в годы оттепели его реабилитировали… но кому от этого легче?

Голодные и тяжёлые годы тюряги и лихолетья дали о себе знать.

Визитной карточкой Шурика был большой коричневый саквояж, в котором кроме нот, медиаторов и прочей музыкальной лабуды, всегда имела место бутылка хорошего коньку, баночка икры и свежий «городской батон» с пачкой сливочного масла!

В тот день мы примчались во Дворец Культуры Управления Бытового Обслуживания Населения задолго до репетиции детского оркестра народных инструментов.

Наш интерес заключался в том, что Шурик привёз из Москвы немецкую электрогитару “Musima” новой модели Eterna – чудо из чудес, аж с тремя звукоснимателями и вибратором! Московская магазинная фарца была для Шурика как родная. Всё что появлялось в городе – будь то барабанные палочки или саксофон, гитара или труба – всё было из рук балалаечника.

Томясь в ожидании прихода Мэтра, рассматриваем афиши. ДК УБОН в то время была самой престижной площадкой города.

С большой афиши на нас смотрел артист с лицом прапорщика, каковым он собственно и был:

ВАЛЕРИЙ ВУЯЧИЧ Заслуженный артист БССР. Лауреат всевозможных конкурсов артистов эстрады и т.д. и т.п.

Концерт должен был состояться в этот же вечер.

Наше ожидание увенчалось успехом. Из подъехавшего такси, вылез тучный Шурик, с неизменным саквояжем в руке:

- Ну, что гадёныши, вредители, как дела, где Ваши мурочки? – Это было обычным приветствием. Пацаны были либо гадёнышами, либо подонками, соответственно девушки – мурочками. Лицо Александра Иваныча сияло добродушной улыбкой.

Мы давно привыкли к его тюремному юмору и относились к нему с пониманием. Проходя вахтёра, собравшегося закрыть грудью амбразуру прохода, Шурик деловито буркнул:

- Это со мной архаровцы… - Цербер уважительно кивнул, пропуская нас.

Наконец Musima оказалась в руках. От восторга в зобу дыханье спёрло!

Только настоящий лабух знает, как пахнет новый инструмент. Этот запах определённый, ни с чем не сравнимый… Это нужно прочувствовать.

Меж тем, Шурик присел за стол, раздвинув ноты, достал свой реквизит. Пока мы восхищались гитарой, он неторопливо открыл бутылку коньяку, банку икры, намазал жирно, несколько бутербродов и смачно выпил, сопровождая процедуру довольным выдохом.

- Ну, нравится весло? – Наш вид отвечал на все вопросы.

- Что это за инструмент? Ни звука тебе, ни тембра… Доска лакированная! То-ли дело балалаечка… Там звук, душа… - Шурик снова налил. Предвидя наш вопрос, начал после паузы:

- Учитывая ваше пролетарское происхождение и ненависть к врагам революции – тридцать пять червонцев и она ваша!

Торговаться с Шуриком было бесполезно. Сказал – отрезал. Школа!

- Подумаем. – Ответил наш гитарист Витёк.

- Думай, думай. Только до завтра. Уйдёт, как с куста… Что, бабульки просрали? – Глядя на своего бывшего воспитанника Сашу Ходорца, смеясь заметил Шурик.

- Слышал, слышал, как ты съездил в Крым с мурочками.

- Ни с какими ни с мурочками, а со своей девушкой. – Покрасневший в миг Санёк был удивлён осведомлённости Иваныча.

- Не злись, Сашок, а то обоссышься – Вздрагивая от смеха, прокашлял Шурик.

- А Вы-то сами на море хоть раз были? – Санёк хотел уколоть своим вопросом учителя.

- Что ты понимаешь за море. Подонок. Вот Я, с мурочками туда не ездю… Приезжаю, раздеваюсь, захожу в море, по колено, выпиваю бутылку водки из горла и меня простуда год не берёт.. – Живот Шурика снова затрясся от смеха.

 К его шуткам мы привыкли давно и зла не держали.

- Ладно, дефективные. Пора репетировать. Будете ждать или пойдёте?

- Неа, пойдём в зале посидим, помозгуем.

- Давайте. – С этими словами, Иваныч отправился на сцену, где уже собрались мелкие, в ожидании руководителя. Мы сели в первый ряд партера в полутёмном зале. Репетиция началась. Шурик раздал ноты, детки сели закинув нога за ногу – позиция балалаечника и приготовились. Вдруг Шурик подскочил со стула как ужаленный. Подбежав к одному из мальчишек, вырвал из рук балалайку и треснул его по голове, да так, что балалайка зазвенела всеми тремя струнами. Мальчик смотрел широко раскрытыми, испуганными, не понимающими глазами с наворачивающейся слезой.

- Подонок! Ты в чём пришёл на репетицию? – Палец Шурика указывал на ноги мальчишки. Из под брюк яркими красными плямбами торчали носки.

- Что, скажешь, что мамка тебе такие надела? – Шурик был мужчиной старой закалки. Мода на цветные носки действовала на него, как яркая тряпка на быка.

Мальчик не выдержал, расплакался, растирая слёзы по щекам. Шурик понял – перебор. Порывшись в кармане:

- Не плачь. Гадёныш, на тебе медиатор! – «Добрый» дядя погладил жертву по голове. Мальчик радостно ухватил трофей. Как ни странно, медиаторы в то время были тоже дефицитом.

Сыграв несколько пьес, за кулисами пошло движение. На авансцену бесцеремонно, не обращая ни малейшего внимания на репетировавший коллектив и его руководителя, вышел Сам, Прапорщик, Вуячич!

Мы переглянулись. Шурик застыл, с поднятыми для дирижирования руками.

- Вот здесь поставите микрофонную стойку. Я буду периодически брать микрофон в руку. – Вуячич игнорируя всех и вся объяснял технарям и администратору, что нужно сделать. Подойдя к Шурику, посмотрел сквозь него. Обращаясь к администратору, бросил:

- Что Это? – Кивком, сморщив лицо, указывая на Шурика и его оркестр, спросила «Звезда всех времён и народов».

- Почему перед концертом сцена занята. Каким-то сбродом… - Администратор недоумённо и боязливо пожал плечами. Ему было известно о крутом нраве Александра Иваныча.

Шурик надулся и покраснел, как первомайский шарик, последовал «хлопок» вылившийся в тираду:

- Мальчик, Собачья рожа! У тебя на лбу написано – пахать, а на затылке без выходных! Я тебе дам кайло, будешь в карьере камешки долбить Подонок. Я тебе щас сука, все твои провода зубьями перегрызу и буду посмотреть, как ты, Падла, без своего задроченного микрофона запоёшь, Гадюка! – Шурик растопырил пальцы в тюремной распальцовке пошёл грудью на Прапорщика.

Вуячич дрогнул, осмотрелся по сторонам. Администратора и технарей, как хером сдуло. Оставшись наедине с озверевшим Шуриком, сдался без боя. Вприпрыжку, шагами агронома, поскакал за кулисы, не оглядываясь… J

- Вот так, Падла, Сталинский Подонок… Раскомандовался, Гнида барачная…

Повернувшись к нам, лукаво подмигнул. Мол, знай на кого хавку открываешь!

Мы были восхищены Иванычем. Отбрил зарвавшегося наглеца, как щенка…

…На завтра, мы всё-таки купили “Musima-Eterna”, собрав последние деньги.

Этот инструмент ещё прослужил долгое время, напоминая о нашем старшем товарище и хорошем человеке Шурике, Великом Маэстро балалайки!