Мгновения. Шестое. Служители культа.

ИЗ ЖИЗНИ ЛАБУХА.

Работа в ресторане  кабацким лабухом представляет собой сложный процесс становления личности и воспитания в себе правильного взгляда на окружающую тебя действительность. Для кого-то происходящее каждый день в ресторане  покажется чем-то нереальным, из области выдуманного – но это не так. Всё нижеизложенное является не плодом воображения, а всего лишь мгновением повседневной работы, не всегда лёгкой, но, смею Вас уверить, всегда интересной, творчески  насыщенной и  довольно нескучной.

Летний вечер был тихим, как сто грамм в стакане. Усталое за день солнце навеяло мелодию старого танго:

- Утомлённое солнце, тихо с морем прощалось…  От этой дивной мелодии дорога на работу становилась веселее и приятнее. Кабак встречал дружелюбной улыбкой швейцара  Наумыча, запахом картошки фри,  дымом сигарет. Вечер был обычным, не предвещающим ничего особенного, но это только казалось!

В комнату музыкантов уже подтянулись свободные от обслуги официанты, в ожидании прихода всего «джаз бэнда»,  новых анекдотов,   историй от лабухов. Практически в любом из ресторанов вокруг оркестрантов создаётся определённая атмосфера общения.  Ресторан города не являл собой исключение. Всё новое, интересное, необычное, смешное  можно услышать только здесь и только  из первых уст!

Возле телевизора, стоящего в комнате, сидит Серёга,халдей, с серьёзным  видом вглядываясь в экран.

- Серый, не делай умное лицо, ты же официант! – с порога  вместо приветствия выпалил я.

- Здорова, Шура. Сегодня наши  с болгарцами  в футбол играют, – парировал Сергей.

- С понтом,  ты футбольный фан?

- Да не, просто заказов мало, чего на зале торчать.

- Не боись, к вечеру подтянутся  как надо быть, жопа будет мыльная, как у «болгарцев»,  - попытался тут же подколоть Серёгу. Похоже, не въехал.

Зашёл Валера – клавишник, молча протянув руку, поздоровался с присутствующими.  Валерик – это отдельный разговор. В состоянии спокойствия, без дежурных ста граммов, человек крайне молчаливый, но если что-то скажет – ржач  гарантирован!

Вспомнил свой день рождения. В такие праздники, как заведено, каждый проставляется. Свободных дней в ресторане крайне мало, да и то по понедельникам.  Все застолья проходят в перерывах между работой, или работа в перерывах, как звёзды лягут. Поднимаем заздравные тосты, все по очереди поздравляют.  Валера  молча поднимается,  выпивает за здравие. Кто-то из присутствующих делает замечание:

- Валера, ты чё, все поздравили, а тебе  Шуре нечего сказать?

Валера с серьёзным лицом поднимается и, без тени улыбки:

- Давай Шура, за тебя, считай одной ногой уже там!  - чокается, выпивает, садится на место. Немая пауза, потом хохот  на пять минут. Вот таков, Валерий, человек и пианист!

Следующим в комнату неторопливо входит Витёк . Это наш «гитараст», не плох каламбур! Лицо, не истощённое отсутствием юмора. Официантка Олька с дружелюбной,  игривой улыбкой спрашивает:

- Витёк, как дела?

- Приходите вчера! – слышится в ответ.  Вот и поговорили.

 У каждого в ресторане свой мир, свои восприятия.  Зная Витька с момента учёбы в  технаре хороший десяток- другой лет назад, понимаю  – ночь была напряжённой в плане выпивки и девчонок. С вопросами стоит погодить! В первом перерыве, после соточки, сам расскажет.

 Как летний порыв свежего ветра, в комнату влетает Санёк, барабанщик. Не человек,  а человечище! Сумбурный, экспрессивный, энергии  - на две Саяно-Шушенских ГЭС. К слову, барабанщики редко бывают флегмами, специализация в музыке не позволяет быть вялым и бесформенным.

С порога начинается буря в стакане.

-Чуваки, как дела?  Кто с кем сегодня играет?

- Был сегодня на речке, на пляже, там такие тёлки!

 - Я отвечаю!

- Что сегодня пожрать на кухне? Цыплёнка уже пожарили?

 Весь навал информации,  впечатлений идёт без остановки и  не требует ответов. Тут же, отвлёкшись на секунду, берёт за талию Ольгу.  С улыбкой Мефистофиля, заглядывая в глаза:

- Дорогуша, ты сегодня спешишь, может по шампуньке  после работы?

-  Ты, надеюсь в чулочках?

 Олька, густо раскрасневшись:

- Дурак ты, Сашка! – вылетает из комнаты.

- А что я сказал, что, шуток не понимаешь? – делает удивлённую гримасу.

 Олька очень приятная девушка, сексуальна – до не могу! Закончила медучилище, но судьба и здоровое чувство наживы заставило поменять профиль приложения сил и знаний, полученных в процессе обучения.

Новая профессия очень подходит ей, учитывая её формы и внешность, недостатка внимания не ощущает  никоим образом.  Оля  отличается умом, природным обаянием. Несвойственная девушкам её возраста скрытность помогает выходить из щекотливых ситуаций.  Всё, что происходит в ресторане  между людьми,  работающими в нём, остаётся маленькой тайной в её нежной  благородной душе. Волноваться за разглашение этой тайны устами Ольги – дело тухлое.

Мужчины, в  большинстве случаев, очень ценят и любят эти качества.

 Последним из лабухов приходит Вовочка. Солист-вокалист  небольшого  коллективчика. Как всегда с усталым видом, синевой под глазами - сказывается молодой возраст и бессонные ночи. Вова любимец  девчонок – от этого, полагаю,  и усталый вид. Ко всему ещё  -  кандидатская, которую  пишет. Столько забот на обыкновенного вокалиста!

 Все в сборе. Готовимся к первому, инструментальному отделению. Первое отделение для музыкантов – всегда праздник. Публика начинает собираться, музыкальное сопровождение является хорошим предвкушением весёлого застолья и вечера в целом.

В это отделение включаем свои любимые инструменталки, исполняемые с удовольствием для себя и окружающих.  Знавал многих посетителей, которые приходили только ради первого отделения - выпить сто грамм, бокал шампанского, лёгкого виноградного вина, на крайняк, пивка и послушать лёгкий джаз в нашем исполнении. Инструменталки позволяют музыкантам поимпровизировать, раскрыться, выразить чувства,  настроение. Во втором и последующих отделениях  начинается  так называемый  «чёс». Разогревшиеся клиенты всенепременно желают услышать любимую песню, почему-то возомнив, что эта не затейливая песенка, звучащая за вечер энное количество раз, должна понравиться всем!  Это ложное чувство. Обычно заказывают откровенную пошлость  типа  - «Масковый лай» (проф. название «Ласкового мая»).  Другое дело, когда кто-то из подгулявших  заказывает, к примеру,  «Валенки». Конечно, тоже довольно пошленькая мелодия, но это классика жанра.  Здесь есть полёт армейской мысли и фантазии, душа хочет развернуться, затем также плавно свернуться!

Вспоминаю случай, когда в центральный кабак города приходил завсегдатай –  «Папа-Мама» - именно такое погоняло было у него. Сложно представить, но если постараться – то можно!

Полупустой зал  на двести пятьдесят персон. Из вестибюля неуверенной, широкой походкой моряка, двигается «Папа-Мама».  Дорогой костюм, галстук, белоснежная рубашка, на плече растянутый аккордеон, на ногах – калоши. Подходит к эстраде, кладёт перед музыкантами небольшой пресс  дензнаков, отходит к центру танцпола, руками делает жест остановки музыки. Лабухи   делают «искусственную коду» - это когда музыка плавно заканчивается в любом месте. «Папа-Мама»  торжественным голосом объявляет:

- А сейчас  для уважаемых и милых дам – «Валенки»!  Танцуют все!

 Звучит знакомая мелодия, и Миша - так его настоящее имя - начинает залихватски, вприсядку, с выходом, выплясывать  до боли знакомый танец, в простонародье – задавать трепака!

 Бывал он и в нашем заведении, иногда в другом прикиде, но неизменно отмачивал что-нибудь лихое.  В любом  из городов  есть знаковые личности, которые не могут обойти стороной места «высокоинтеллектуального общения»!

Настоящий вечер  казался обычным. Рядовая публика. К началу второго отделения  зал наполняется полностью – около ста десяти человек. Те, кто не успел попасть в  «счастливое число Слевена» (замечательный фильм с Брюсом Уиллисом, Морганом Фрименом и др.), довольствуются приставными столиками и стульями, в зависимости от настроения и,  желания администратора и официантов. В основном – компании, отмечающие какие-то свои юбилеи и торжества.

Народ  начинает веселье. После нескольких, дежурных мелодий к сцене подходит наш официант – Валера. Парень бойкий, сообразительный. О таком говорят:  родился халдеем!

Валерий, что называется, официант до мозга костей. Выправка, причёска, услужливое, улыбчивое лицо, образно говоря – такому не откажешь в чаевых!

- Шурочка! У меня для вас заказик! – улыбчиво и непринуждённо, сквозь губы, вещает Валера.

- Неужели сам для себя хочешь заказать? – подкалываю я.

- Обижаешь, товарищ. Люди попросили, не могу отказать.

-Что за они? – глаза машинально шарят по залу.

- Не волнуйся, свои люди, с девочками, отдыхают.

- Как объявим?

- Для гостей из Каунаса. – Начинаю догадываться о гостях.

Следует заметить: за время работы в кабаке  привыкаешь к постоянным клиентам, к их заказам, манерам поведения, дежурным фразам и, конечно же, любимым песням. Наконец в углу зала взгляд нащупывает искомое – компания из двух мужчин и трёх девчонок, молодых хохотуний. Если бы не их звонкие голоса, шифрующихся клиентов можно было бы не обнаружить. Два на три – знакомый расклад, означающий, что кто-то из девушек в конце вечера сделает «динамо». После этого паритет восстановится,  будет боекомплект!

Знакомыми мужчинами, как ни странно, оказываются старые, добрые  клиенты – отец Геннадий и дьякон Иван. С длинными бородами, но в мирском прикиде.  Больше похожи  на купцов, нежели на служителей культа! Задаю вопрос Валере:

- Что-то новенькое, или как всегда?

- Нет, нет, конечно же, как обычно!

Как обычно означает:  Stevie Wonder, “ I just called to say i love you”.

  Кто бы мог подумать о таких вкусах поповской братии? Оказывается, не хлебом единым и молитвами?

Минута,  и  в зале звучит незабвенный хит. Попы галантно, под руку,  выводят дам на танцпол и начинают залихватский танец. Окружающим невдомёк о профессии плясунов. Мы, потупив головы, хохочем. Глядя  на них, представляешь:   поповские рясы, массивные цепи с не менее массивными крестами на груди. Становится ещё смешнее. Сдерживаем себя. Работа прежде всего.  Кто платит, тот заказывает музыку! Неоспоримая истина.

 Мы отчётливо понимаем, что эта мелодия  сегодня  будет звучать никак не меньше десятка раз.

Договариваемся  между собой  сразу:  лабаем по три куплета, без модуляций. Песня на самом деле весьма длинная, в оригинале звучит около восьми минут. Путём несложных математических упражнений для десяти повторов потребуется ,как минимум, три отделения. Приходится халтурить.  А что поделать? Клиентов много,  мы одни!

С каждым повтором  поповские плясуны становятся всё энергичнее. Водочные заряды  к столику подносятся с завидным постоянством. Продолжаем скрытное наблюдение  за служителями.

К концу вечера отец Геннадий и дьякон Иван  набирают кондицию Кисы Воробьянинова  из «Двенадцати стульев», начиная покрикивать  что-то  типа:

- Едемте в номера! Таксо!

  Девчонки, наверное испугавшись, а, может, изначально это было в их планах, делают «ноги».

Бедняги, наплясавшись вдоволь, но потерпев неожиданное фиаско, садятся к столу.

Возможно, помолятся , я так думаю!

Напоследок ещё раз объявляем:

- Для гостей из Каунаса  звучит эта замечательная, заключительная  песня! – это своеобразная уловка  с нашей стороны. Наблюдение за попами не прошли даром. Попы остались в одиночестве, а закусочек с водочкой  ещё вдосыть!  Ждём-с!

Отключаем аппараты, отправляемся в комнату.

 Попы не заставляют себя долго ждать. Несмелый стук в дверь.

- Врывайтесь! - объявляю в полный голос.  Дверь робко открывается, в проёме маячит лопатная борода отца Геннадия.

- Александр Батькович!  Позвольте скромным мирянам  обрести приют и покой  под вашим гостеприимным  кровом.

Лихо излагает, святоша! Не зря  в семинариях хлеб насущный жрут!

- Рады Вас видеть, святые отцы! – отвечаю, поддерживая предложенный стиль.

Внешность Святых отцов  довольно колоритная. Отец Геннадий худощав, среднего роста, шатен с вьющейся шевелюрой, с живыми плутовскими глазками, лицом послушника,  не истощённым умственными упражнениями, окладистой бородой  в форме совковой лопаты.

 Дьякон  Иван напротив - черняв,  с прямыми засаленными, расчёсанными в косой пробор, волосами, высокий,  с крупным носом, разгорячённой в танце, раскрасневшейся мордой лица, широкоплеч,  с  пивным  брюшком.  Борода аналогичная  «отцовской», только более спутанная и пахучая!

 Мы не ошиблись. Следом за «мракобесами» вошёл Валера –официант  с остатками поповской трапезы:   непочатая бутылочка «конины», водочка в количестве двух флаконов, шампанское, Каберне. Выставив боекомплект на стол, Валерий удалился за закусками. В глубине души  мне стало ясно -  праздник продолжится дальше, но только теперь  в нашей комнатухе и  допоздна!

Меж  тем «отцы», чинно расстегнув пиджаки, присели, прислушиваясь к мелодии, звучащей из колонок.

- Александр.  Не могли бы Вы порадовать присутствующих  любимыми мелодиями из репертуара Stevie Wonder? -вновь поражает интеллектом отец Геннадий.

- Отчего ж, с удовольствием! За отпущение грехов  готов исполнить любой каприз! – подколол с удовольствием, чтоб знал!

 - А может лучше по Beatles? Как-то привычней! – вклинился дьякон.

- По мне, так без разницы! Для дорогих гостей…   Выбирайте! -  разводя руками в безразличии, ответил гостям из «Каунаса».

Санёк, барабанщик, зарядил магнитофон со сборкой Stevie Wonder. Попы расплылись в умилении.

Дверь снова отворилась. На пороге  нарисовалась Оля  с закусками. Валерий, как человек не выпивающий, решил переложить обслугу служителей культа  на хрупкие Ольгины плечи. Завершив  застольную суету, Ольга присела рядом  с Саньком,  любезно  подвинувшимся,  жестом  пригласив   поближе  к  себе.

- Ну что, батюшки, за здравие! - подняв рюмку, провозгласил я.

- За здравие, за здравие! – закивали попы  как по команде.

Так, под старину Stevie Wonder незаметно ушли две водки. Оля попивала Каберне.

Властители душ становились всё краснее и разговорчивее. Душа требовала размаху.

 Дьякон Иван встал  пошатываясь, выключил Stevie.

- Шура! Давай-ка нам гитару! По-видимому, для дьякона,  брудершафт уже наступил. Все вокруг стали «большими» друзьями.   С изумлением взглянул на Ваню. В его глазах блестела оловянная пустота.

Не без интереса  взял с полки старушку “Cremona”, протянул дьячку.

- Вань, а ты что, ещё и на гитаре магёшь?

- А, то! Помнится, до семинарии на басу бацал!

- Так мы с тобой, так сказать,  коллеги?

- Давно это было, но кое-что помню!
Ваня взял гитару наперевес  своими огромными ладонями и  затянул – кто б мог подумать? – «Для меня нет тебя прекрасней».   Была такая  жалостливая песня. Пел нечисто, но проникновенно, рубя правой рукой по струнам “Cremona”, как Чапаев - шашкой!

Пропев куплет с припевом, оглядел присутствующих мутноватым, влажным взглядом, прервался:

-Чтой-то мы взгрустнули! – не дождавшись одобрения со стороны слушателей, начал громко «лаять»:

- … Ты шубки беличьи носила,  кожи крокодила,

 Все полковникам стелила, ноги на ночь мыла,

 Мир блатной совсем забыла,

 И перо за это получай!... 

Я понял - ещё несколько взмахов шашкой-рукой, и  “Cremona” будет пиздец! Положив руку на гриф, прервал Ванюшу.

- Давай-ка, Ваня,  лучше Beatles заслушаем.
Повернувшись  к Саньку, начал подавать знаки на включения магнитофона, но тот был занят более важным делом. Олька сидела у него на коленях, а его рука блуждала в просторах гофрированной Олькиной юбки. Осознав тщетность своих поползновений, привстав со стула, включил магнитофон.  Зазвучала любимая   “Something” в исполнении George Harrison.

В это время Валера, клавишник, вёл проникновенную беседу с отцом Геннадием. После выпитого, он звал его  почему-то   «владыкой». Тот, в свою очередь,  старался делать умное лицо, что с трудом получалось.

- Владыка! Как бы мне покрестится?

- А ты не крещён в младенчестве?

- Нет, Владыка! – отец Генька  на миг задумался, пошарив пространным взглядом  где-то на потолке. Повернувшись к Валерию, начал фокусировать взгляд. Подняв руку вверх, безжизненно бросил вниз.

- Ну и хуй с ним, с крещением! Тебе это надо? – поп  осенил себя знамением. – Прости Господи, раба твоего!

- Как так? – не унимался Валерик, – ведь надо ж как-то!  Святой отец, подняв многозначительно палец вверх, молвил почти с  трезвым видом:

- Главное, что бы Вера в душе была! – положил ладонь на сердце, напоминая в этот момент оракула.

Пьяный, пьяный, а лихо завернул!

Я чётко понял:

 - Ну, всё – готовняк, пора закругляться!

 Только Витёк  сидел с отрешённым  от мирской суеты  взглядом.  Подтянув к себе поближе бутылочку «конины», выпивал и закусывал, всем своим видом показывая:

- Вы тут, попиздите, а  я пока  займусь делом!

- Ну что, Витюша, давай  на посошок и проводим святых отцов до такси! Витёк послушно разлил коньячок.  Подняв рюмочки, хлопнули.

 Санёк с Олькой, незаметно для окружающих, вышли «покурить». Вернувшись  с красными, разгорячёнными «куревом», лицами.  Принялись убирать со стола.

Святые отцы  в это время  были мыслями уж далече -  прислонившись   друг к другу, тихонько посапывали в уголке.

***
Через несколько дней  встретившись с Витьком поутру, решили пройтись по пивку. 

Проходя мимо церкви, где несли свой тяжкий крест  отец Геннадий и дьякон Иван, решили наведать праведников.

 Войдя  в храм,  увидели отца Геннадия, облачённого в рясу, смиренно молящегося возле  Святого образа. Вокруг стояли миряне, осеняя себя крестным знамением. Похаживая  взад-вперёд, как верный цербер, грозно  маячил дьякон Иван.

На минуту представили их с гитарами в руках, вместо молитвы  пританцовывающих и  поющих:

 - …. Ты шубки беличьи носила, кожи крокодила,

 Все полковникам стелила, ноги на ночь мыла,

 Мир блатной совсем забыла,

 И перо за это получай!...